Эльфы, волшебники и биолухи - Страница 31

— Довольно! — Орланда с размаху швырнула чашу об стену. Ника окатило брызгами холодной воды, но ему бы сейчас не помог и Ниагарский водопад. Он беспомощно хохотал, даже не вытирая слез.

— Не смей смеяться!!! — разъяренная волшебница наколдовала несколько литров ледяной воды и хотела обрушить их на Ника, но куда там! Колдовать, когда ты в ярости, просто опасно. Вот и у Орланды вместо ледяной воды получились духи. Ник перестал смеяться. Куда там смеяться — глаза резало.

— Шанель номер пять, — определил он. — Вэл они тоже нравятся.

Орланда зашипела от ярости и вылетела за дверь камеры. Ник опять закатился от смеха, вспоминая, как Вэл голая летела через лес.

— А мне чертовски повезло с женой! — сообщил он, стенам камеры, не сомневаясь, что эти его слова рано или поздно дойдут до Орланды и еще подпортят ей настроение.

В башне пожилой маг с удобством наблюдал за Вэл-Тиной через зеркало, устроившись в любимом кресле. Когда к нему ворвалась Орланда, он насмешливо похлопал в ладоши.

— Дорогая, ты была великолепна! Изуродовать такой замысел! С этим не каждый справился бы!

— И ты туда же! — Орланда пулей вылетела за дверь. В зеркале серая волчица наблюдала за дорогой. Маг послал изображению воздушный поцелуй.

— Ах, какая женщина, какая женщина, мне б такую… — задумчиво пропел он.

Голоса у него просто не было, слуха тоже, так что Высшие Силы поморщились и привычно закрыли уши в ответ на просьбу смертного.

* * *

Я сидела в засаде у дороги. И отлично видела, как из города выехали три царевича. Симпатичные. Я даже сопровождала их до первой же развилки. Дорога разделялась на три части и парни решили бросить монетку. Я навострила уши. Как хорошо, что волки слышат лучше людей. Обязательно при встрече поблагодарю мою соперницу. Говорили трое.

— Так, бросаем монетку, — говорил чернявый и самый старый по виду. — У кого решка, тот направо едет, остальные еще бросать будут.

Монетка взлетела в небо, чернявый поймал ее и прищурился.

— Герб.

Монетка перешла ко второму типу. Тоже темноволосый, но чуть помоложе. Чем-то они были очень похожи. Выпученные темные глаза, низкие лбы, безвольные подбородки, полоска усиков над верхней губой а-ля-Людовик 14-й. Мне они не понравились. Однозначно.

— Герб, — подбросил монетку второй и протянул третьему всаднику. — Что, Славка, твоя очередь?

Славка, он же, вероятно, Вышеслав, подбросил монетку вверх. Я прищурилась. Телекинезом я начала овладевать с самого первого дня в другом мире. И удержать монетку нужной стороной в воздухе было несложно. Хорошо, что только монетку. С чем-то посерьезнее я пока не справлюсь.

— Решка, — доложил царевич.

Старший брат хлопнул его по плечу.

— Катись, Вышеслав, а мы пока тут монетку бросим.

Вышеслав послушно пришпорил коня. Я пока осталась на месте. Хотелось посмотреть, кто куда поедет. Но стоило Вышеславу скрыться из вида, как братья переглянулись, старший засунул монетку в кошелек, и они направились по одной дороге. Я очень сомневалась, что они куда-нибудь доедут кроме трактира. Но это не мои проблемы. Я развернулась и помчалась за Вышеславом. Нет, ну как хорошо, а? Не тело — сказка! Быстрое, сильное, зубы такие, что иные львы от зависти удавятся, слух и зрение волчьи, желудок железный, гвозди есть можно, одежды не нужно… Теперь я понимаю, почему очистители так ополчились на оборотней. Завидуют, гады!

Вышеслава я догнала быстро, некоторое время бежала в стороне от дороги, приглядываясь и присматриваясь. Надо было знакомиться. Я еще раз посмотрела на его снаряжение. Лук и стрелы, к сожалению есть. И если я заговорю из кустов, то получу стрелу в какое-нибудь чувствительное место. И даже осудить парня не смогу. Вы бы сами-то что подумали, если с вами волк заговорил бы. Точнее, на каком километре подумали бы? Лично я сперва добежала бы до дома, закрылась на все замки, а потом начала думать. Придется рисковать. Я обогнала царевича, пробежалась по дороге и нашла то, что искала — здоровое дерево лежащее на виду у проезжих и прохожих. Немного покопалась и просунула под него лапы. В случае чего вытащу за минуту, но со стороны видно, что лапы мне придавило намертво. Готовься, Тина, твой выход. Я откашлялась и попробовала поговорить. Получилось неплохо. Этаким басом.

Вышеслав появился через пятнадцать минут. И увидел лирическую картину — аз есмь с лапами под деревом. И захотел разжиться ковриком у кровати. Достал лук, достал стрелу. Я не стала дожидаться, пока он его натянет, (выстрелит еще сдурьма) и заговорила.

— Не убивай меня, добрый молодец, я тебе еще пригожусь!

Правильно я сделала, что не стала дожидаться, пока он лук натянет. Выпустил бы еще стрелу с перепуга, потом лечи дырку в шкуре. И так у него лук со стрелой на землю упали. Вместе с челюстью. Я не торопилась. Пусть очухается, подберет все, отряхнет. А то картина Репина — волк заговорил! Тут мигом начнешь прикидывать, сколько выпил! Наконец царевич оклемался, сполз с лошади и подошел ко мне.

— Это ты со мной говорил?

— Я. А ты кто думал?

— Так волки ж не разговаривают!

— Заклятье на мне. Говорить могу, а человеком обернуться не сумею.

— А за что заклятие?

— За любовь. За то, что я в любви успешнее оказалась. — Сказала я чистую правду.

— Так ты волчица?

— Теперь да. Помоги мне, вытащи мои лапы, подними дерево. А я тебе отслужу, чем смогу.

— Да чем ты сможешь, — махнул рукой царевич. И взялся за дерево. Чуть-чуть приподнял, едва не обо… простите, обкакался. Я мигом лапы выдернула, благодарю его как положено.